Преображенский собор и памятник Ленину на площади Свободы, 1936-1938 годы Из записок заведующего Глазовским райфо Ивана Малыгина
ФАЛЬШИВКИ
В 1932-1933 годах, исполняя обязанности заместителя заведующего и экономиста-плановика райфо, Иван Малыгин неоднократно возглавляет бригады по «мобилизации средств по Глазовскому ёросу» и «обследованию организации по израсходованию кассовых средств». А также следит за сбором налогов по линии потребкооперации.
Кроме того, Иван Павлович проводит ревизию Глазовской сберкассы, проверяя, как выплачиваются выигрыши по займам. Выигрышные ценные бумаги тех лет – облигации – выпускались правительством с целью сбора у населения дополнительных средств, необходимых для проведения индустриализации.
По словам Малыгина, в порядочности работников сберкассы он был уверен, а вот в профессионализме… «Интересуюсь у контролера Наговицына: сколько, к примеру, знаков в номере облигационной серии? Да не обращал, отвечает, как-то внимания, главное, чтоб выигрышные серия и номер с тиражной таблицей сходились…
Ну, думаю, святая простота… Прошу ознакомить с выигравшими облигациями: из двадцати – три, несомненно, подделаны! Подведены под выигрыш цифры, ноль переправлен на девятку – да топорно так! И как раз по этой фальшивке выигрыш выплачен крупный, 250 рублей. В сберкассе даже и лупы нет, на глазок работают.
– Кому по этим облигациям выигрыши выплачены?
– Женщина какая-то 20 рублей получила, остальные не помню.
– Скверное дело: подделка, – объясняю, и контролер обмер. – Давай так: если с такими бумажками к тебе еще придут, не спугни. Выигрыш, мол, сейчас выдам, только завизирую в бухгалтерии. А сам немедленно ко мне, за руку их и сцапаем!
И на следующий же день вламывается в мой кабинет Наговицын, уже по лицу его я понял: явились… У окошка сберкассы вижу знакомого мне колхозника Баженова, спрашиваю с ходу, в лоб:
– Ты где эту облигацию взял?
– Да вот, в коридоре женщина сунула: ей, мол, выигрыш не выдают, а мне, мужику, отказать не посмеют. Пятерку с двадцатки обещала.
Вышли мы втроем в коридор – на тебе, никого! На крыльцо выскочили: в сторону собора торопливо идет женщина. Догоняем, спрашиваю Баженова: эта? Она самая, отвечает.
– Не моя облигация, – с ходу отреклась мошенница.
Попросили мы ее пройти в райотдел милиции, она на ходу еще две фальшивые бумажки пыталась из сумочки выкинуть, – подняли, сличили. В милиции она выложила все. Фальшивки фабриковал ее кировский зять, она их реализовала в Котельничах, Перми, Свердловске, обожглась же лишь у нас в Глазове. Скандальный был по этому делу процесс, мошенников надолго упрятали за решетку».
НАГЛОСТЬ ФРАЕРА СГУБИЛА
Но при этом Иван Малыгин не забывает и о другой поддельной облигации на 250 рублей: «Тормошу неотступно Наговицына: вспоминай, кто получатель? И тот, наконец, вспомнил: бухгалтер Глазовского отделения райзо Щенин, вот кто!
Эту свою «версию» Наговицын проверил хитро: подошел к Щенину, пожаловался: беда, мол, утерял он облигацию, на которую Щенину выпал выигрыш. А в отчете надо указать номер и серию выигрыша – не помнит ли Щенин? Никто ни о чем не узнает, требуется лишь дружеская услуга. Щенин требуемые номера охотно подтвердил. Инспектор сверил с фальшивкой: те самые, только вместо десятки – ноль, все стало ясно. Щенина взяли под стражу.
Сперва суд, как ни странно, его оправдал, ссылаясь на то, что сведения о номере подделанной квитанции Наговицын выпытал у бухгалтера аморально, под видом товарищеской взаимовыручки. И вышел бы Щенин сух из воды, не подведи бухгалтера алчность: он, по суду же, потребовал оплатить ему время, проведенное под стражей, два месяца. Тут уже руководитель райзо, разъяренный тем, что мошенник вдобавок качает права, обратился в Верховный суд республики с просьбой пересмотреть решение глазовского суда. И Щенин схлопотал по заслугам – три года заключения».
ТРИШКИН КАФТАН
При этом Иван Малыгин, через руки которого по должности проходили немалые суммы денег, жил довольно скромно. Он писал: «Зарабатывали мы тогда, кстати, мизер, никто не отменял карточную систему, хлеба, по которой выдавали на едока маловато, приходилось прикупать. Иду как-то в воскресенье по базару. Продает колхозник пуд ячменной муки, просит за него 100 рублей, а у меня лишь полсотни в кармане. Гляжу, подходит к возу райисполкомовский секретарь Тронин, о цене справляется – и тоже на лице его уныние. Что, брат, спрашиваю, мучка-то кусается? Точно, отвечает, у меня денег лишь на полпуда. Ну, объединили мы тут наши капиталы, идем муку делить, Тронин хохочет: «Хреновые мы с тобой ответственные работники, Малыгин: ни у того, ни у других денег на пуд хлеба нет!»
15 февраля 1935 года Малыгин был утвержден на должности заведующего Глазовским райфинотделом. В то время средств в районном бюджете остро не хватало. Иван Павлович вспоминал: «Большую его, доходную, часть республика обязалась дотировать, но мы-то понимали, что значит подобное обещание. И не ошиблись, деньги поступали с опозданием, не в обещанном объеме.
Все чаще осаждали райфо посетители-бюджетники: дайте на питание больных и медикаменты, на зарплату учителям, на содержание детских учреждений. Вот так и кроишь с утра: надо тебе тысяч тридцать, а на текущем банковском счете этих тысяч лишь две. Залатанный тришкин кафтан… Особенно туго стало к лету 1935 года, когда задолженность по выплате жалованья госаппарату, педагогам, врачам достигла двух месяцев. Наркомфин республики на запросы отмалчивался. В кабинете моем постоянно учинялись скандалы. Заходит школьная учительница и с порога:
– Вы нас обманываете! Говорите, нет денег. Только что я была в банке, своими глазами видела: по чекам выдают. Есть деньги!
– Я и не утверждаю, что их в Госбанке нет. Есть, да не про нашу честь! Вот как если бы у вас на сберкнижке было бы рублей сто, а вы запросили тысячу – дали б вам столько? Вот и те деньги, что в банке есть, – не наши, – растолковываю ей азы.
– Были б у меня на сберкнижке сто рублей… – губы собеседницы дрожат. – Я, может, слабо разбираюсь в этом «наше-ваше», но мне мои заработанные деньги третий месяц не выплачивают, это вы в состоянии понять?»
САМОУПРАВСТВО
17 марта 1935 года заведующий райфо Малыгин выезжает в Ижевск в наркомат финансов. Перед отъездом он предупредил главбуха райфо Ларионова: «Никого к нашему и без того тощему карману не подпускать! Зампредрика Антонова ставлю в известность – еду в Ижевск выпрашивать деньги. Он счастливо улыбнулся в ответ».
После непростого разговора с наркомом Ершовым Малыгин все-таки получает обещание, что в Глазов в тот же день будут направлены 35 тысяч рублей для расчёта, на первый случай, исключительно с учителями. Дальше видно будет.
По возвращении в город Иван Павлович прямо с вокзала идет в райфо для распределения зарплаты по школам. И тут главный бухгалтер Ларионов огорошивает его известием: по указанию заместителя председателя районного исполкома Антонова деньги из наркомата уже распределены и розданы. Причем основную часть – 26 тысяч – получили управленцы, а учителям досталось всего лишь тысяч девять. При этом «зампредрика, не являясь распорядителем кредитов, права такого не имел».
– Ну ладно, знал, что делал, тебе и отвечать! – в ярости посулил бухгалтеру Малыгин. По словам Ивана Павловича, он тут же пошел в отделение Госбанка и припер к стене тамошнего главбуха: «Какое право имеете выдавать деньги по чеку, подписанному не уполномоченным на то лицом? Молчит, трет да мнет. Тоже рыльце в пуху, не выдержал давления. История кончилась, как и положено: ему по линии Госбанка влепили служебного строгача».
3 мая 1935 года последовал Приказ № 365 народного Комиссариата финансов Союза ССР. За самоуправство бухгалтер Райфинотдела Ларионов был уволен, а его дело было передано в суд для привлечения к уголовной ответственности. Кроме того, нарком просил комиссию Партийного контроля привлечь к ответственности зампредрика Антонова и прокурора Глазовского района, который, несмотря на полученную им телеграмму от Наркомфина и Наркомпроса Удмуртской АССР, не принял никаких мер к виновным в неправильном расходовании средств. По словам Малыгина, «Антонову тоже нагорело, и он долго глядел на меня как мачеха на падчерицу».
Окончание следует.
Глеб КОЧИН
232