ГУЛАГ на Чепце

История исправительно-трудового лагеря в поселке Балезино

Почти век назад, в 1929-1930 годы, на территории Советского Союза начала формироваться сеть исправительно-трудовых лагерей (ИТЛ). Как правило, в эти места заключения направлялись люди, приговоренные судом к лишению свободы на срок не менее трех лет и осужденные во внесудебном порядке. В 1930 году в составе ОГПУ – Объединённого государственного политического управления, отвечавшего за государственную безопасность СССР, было создано Главное управление исправительно-трудовых лагерей – ГУЛАГ.

В 1934-м ОГПУ входит в НКВД – народный комиссариат внутренних дел. В 1940 году ГУЛАГ состоял из 53 лагерей и включал более чем 600 лагерных отделениий и 425 исправительно-трудовых колоний. В то время там находилось свыше 1 млн 800 тыс. заключенных. Из них более полумиллиона отбывали наказание за «контрреволюционные преступления».

НА РАБОТЫ БЕЗ КОНВОЯ

Один из таких лагерей почти 10 лет действовал всего в 26 км от Глазова – в поселке Балезино, на территории современного микрорайона Лесобаза. Это был типичный небольшой исправительно-трудовой лагерь суровой сталинской поры.

История его ведет свое начало с 30 июля 1934 года. В этот день, согласно архивным документам, Балезинский райисполком на одном из своих заседаний постановил: ходатайствовать об открытии на железнодорожной станции Балезино постоянного Участка исправительно-трудовых работ. Начальником его назначили работника райотдела милиции ОГПУ-НКВД Демина.

Предполагалось, что переменный контингент Участка составят осужденные по административным и незначительным уголовным преступлениям из числа жителей Балезинского района, чья отправка в другие места заключения нерациональна или не соответствует тяжести преступления или нарушения.

Отбывавшие наказание на Участке трудились на лесозаготовках, лесосплавных работах и первичной переработке леса на Балезинском леспромхозе. В то время заключенные являлись расконвоированными, то есть выходили на работы без конвоя.

БАЛЕЗИНСКАЯ ИТК

В 1937 году, в связи с резко возросшим размахом репрессий против врагов народа, Участок исправительно-трудовых работ в Балезино был развернут в полноценный лагерь – Исправительно-трудовую колонию Главного управления лагерей НКВД СССР. С этого времени немалую часть заключенных Балезинской ИТК составляли осужденные по экономическим, уголовным статьям и члены семей раскулаченных крестьян.

Режим в лагере был сильно ужесточен. Начали завозить осужденных из соседних районов Удмуртской АССР. На северной окраине Балезино, вдоль реки Чепцы, были построены 5 бараков для заключенных (по 100 человек в каждом), административно-хозяйственный корпус и здание военизированной охраны. Территорию колонии обнесли оградой с вышками охраны и колючей проволокой. Постоянно в лагере находилось по 450 человек.

В конце 1930-х годов начальником Балезинской ИТК назначают переведенного из другого лагеря сотрудника НКВД Светлакова. При нем сильно возрастает смертность среди заключенных. Как вспоминали старожилы, в то время тела умерших в лагере вывозили телегами. Чаще всего люди умирали от болезней и тяжелой работы. Вскоре Светлаков с понижением был переведен на новое место службы.

Точных сведений о местах захоронения заключённых в Балезино обнаружить пока не удалось. Как известно, тела многих узников хоронили в номерных (то есть без указания списков) братских могилах на старом поселковом кладбище. Установить точно места могил уже невозможно, поскольку в 1965 году старое кладбище было закрыто. Его территория была разровнена, и сейчас на месте захоронений стоят жилые дома и хозяйственные постройки.

Кроме того, по рассказам жителей Балезино и деревень Кожило и Кестым, большую часть умерших зэков могли похоронить на старом кладбище напротив села Балезино («грязное кладбище»), а также в лесу за железнодорожным тупиком между деревнями Кожило и Кестым у реки Чепцы.

С началом Великой Отечественной войны в 1941 году в Балезино перестали завозить новых заключенных. По мере отбытия сроков осуждения или смерти зэков их число постепенно сокращалось. В декабре 1941 года две машины заключённых отправили на работу в Воткинск. К 1943 году в Балезинской ИТК НКВД осталось менее 100 человек.

В том же 1943-м лагерь в Балезино был закрыт, а оставшихся заключенных перевели в другие колонии. Лагерная ограда была снесена, а бараки и хозяйственные постройки передали Балезинскому леспромхозу под производственные и хозяйственные цели и для размещения нового наемного персонала и членов их семей.

К 1960-м годам последние бараки лагеря окончательно обветшали и были снесены.

СУДЬБА АНАТОЛИЯ ВОРОНЧИХИНА

Долгое время о Балезинском лагере и его узниках никто не вспоминал. Впервые завесу молчания в 1997 году приподнимет журналист и краевед из Красногорского района Анатолий Гончаров. Однажды, читая в глазовской газете «Красное знамя» списки реабилитированных, Гончаров видит знакомую фамилию – Анатолия Ворончихина, внештатного корреспондента районной красногорской газеты «Победа». После известия о своей реабилитации Анатолий Сидорович был сильно взволнован и поведал журналисту историю своего недолгого пребывания в Балезинской ИТК.

Анатолий Сидорович родился 5 декабря 1920 года в деревне Тяпыково Глазовского района. Его отец был первым председателем местного колхоза деревни Тяпыково, но вскоре умер. Анатолий после окончания семилетней школы в селе Парзи поступил в Глазовское педучилище. Он хорошо рисовал, много читал и писал стихи на родном, удмуртском языке.

В то время шли жестокие гонения на деятелей удмуртской культуры. Их назвали националистами, финскими шпионами, всячески шельмовали и арестовывали. В знак протеста Анатолий пишет стихотворение «Не надо Сталина», которое затем наивно прочитал своему товарищу. Но тот вскоре донес куда надо. В итоге парня в 1941 году исключают из педучилища, хотя до окончания учебы оставался всего месяц.

Тогда Анатолий перебрался в деревню Качкашур Глазовского района, где устроился заведующим клубом и вел в школе уроки черчения и рисования. Но на свободе он пробудет совсем недолго. 16 мая 1941 года, накануне войны, он будет арестован.

Как потом вспоминал Анатолий Сидорович, вместе с ним в камере Глазовской тюрьмы сидели еще 16 человек, в основном простые колхозники-удмурты. 15 июля он предстал перед тройкой НКВД. На суде недавний учитель в свою защиту произнёс целую речь: «Справедливость восторжествует, долго сидеть не стану». Но в ответ услышал: «Статья 58-10 (антисоветская пропаганда), 10 лет заключения». Анатолий хорошо запомнил первую свою мысль: «Выйду – всего 25 мне будет».

Так Ворончихин оказался в Балезинской ИТК. По его словам, заключенным в лагере отводилась самая тяжелая работа – вылавливать из Чепцы сплавные бревна, грузить и вывозить их. «Лагерь был настоящий: бараки, колючая проволока, солдаты, собаки. Работа с утра и допоздна. Ужасная пища – гнилая капуста да брюква, жиденький суп неизвестно из чего. Не только местные сидели здесь. Запомнились узбеки в полосатых халатах. Каждое утро из лагеря вывозили одну-две подводы покойников, которых пораньше, пока местный люд не проснулся, зарывали на кладбище. Особенно много смертей было поздней осенью, когда ловили бревна в ледяной воде».

В конце 1941 года Ворочихин был отправлен на работы в Воткинск. «Там было ещё труднее», – рассказывал Анатолий Сидорович. Здесь строили завод для выпуска оружия. «Работали сутками. Тут же, в строящихся цехах, спали. Ели раз в день. Люди умирали, словно мухи». В Воткинске он пробыл полгода и заболел нервным расстройством. Анатолия отвели в гражданскую больницу. Там исхудавшего парнишку пожалела женщина-врач и подписала справку, что по состоянию здоровья он не может находиться в лагере и подлежит освобождению. И произошло чудо. С заключенного Ворончихина сняли срок и освободили, лишив его всего лишь права голоса на 5 лет.

ТЕНЬ ПРОШЛОГО

Домой Анатолий добирался неделю. В деревне ахнули, увидев его – изможденного и обтрепанного. Несколько месяцев он приходил в себя, лечился народными средствами. А когда набрался сил, счел за лучшее устроиться подальше от своей деревни – в Красногорском районе. Там Анатолий Сидорович работал инструктором отдела культуры и директором Малягуртского сельского Дома культуры. С 1959 года он трудился в селе Дёбы библиотекарем и заведующим местного клуба. При нем Дёбинский клуб занимал первые места в районе. За ударную работу Анатолий Ворончихин был удостоен множества грамот и медалей, пользовался заслуженным почетом и уважением.

Выйдя на пенсию, Анатолий Сидорович напишет более сотни стихов, рассказов и зарисовок природы. Он печатался в республиканских газетах «Зеч бур», «Удмурт дунне», «Иднакар», в журналах «Кизили», «Кенеш», «Молот» и в районной газете «Победа».

Как писал в глазовской газете Анатолий Гончаров, Ворончихин «десятки лет молчал о пережитом, не спорил, не высовывался. Лишь получив справку о реабилитации, словно расправил плечи и стал выше ростом». Прожив с любимой женой-учительницей вместе более 50-ти лет, он в свое время не стал регистрировать свой брак, опасаясь новых неприятностей. И только после реабилитации супруги на старости лет придут в сельсовет, где им наконец-то, согласно закону, поставят штампы в паспортах.

В 2009 году Анатолий Сидорович Ворончихин уйдет из жизни в возрасте 89 лет.

Окончание читайте здесь: https://glazovlife.ru/?p=77109
Глеб КОЧИН