А там, во глубине России…

Уездный город Глазов в начале 1860-х годов

ЭПОХА ОСВОБОЖДЕНИЯ

В марте 1856-го завершилась неудачная и тяжелая Крымская война, которую Российская империя три долгих года вела с Францией, Англией, Турцией и Сардинией. Сражения и стычки шли не только в Крыму, но и на Кавказе, Балканах, Дальнем Востоке, Русском Севере и Балтийском море. Благодаря мужеству русских офицеров, солдат и матросов, а также самоотверженности местного населения России удалось избежать сокрушительного поражения. Но условия заключенного Парижского мира оказались весьма унизительными и тяжелыми.

После Крымской войны и внезапной смерти императора Николая I в истории огромной страны начинается новая полоса. Прошедшая война со всей очевидностью показала все недостатки и пороки неповоротливого бюрократического государства николаевской эпохи. И тогда новый император Александр II начинает неспешную, но основательную подготовку к освобождению крестьян от крепостного гнета и переустройству всего государства. Поэтому начало царствования Александра современники вскоре назовут эпохой Великих реформ, а самого царя – Освободителем.

Вступление на престол молодого государя ознаменовалось заметной переменой политического курса. Постепенно смягчалась жёсткая цензура. Гласность становится важнейшим средством ускорения и поддержки населением намеченных реформ. Было разрешено обсуждать в печати вопросы современной общественной жизни и деятельности правительства. В Москве и Санкт-Петербурге появляется множество новых газет и журналов – политических и юмористических, литературных и научных.

Многие литераторы и журналисты поистине становятся властителями дум. В своем дневнике дочь известного писателя Вера Сергеевна Аксакова писала тогда так: «Все невольно чувствуют, что какой-то камень, какой-то пресс снят с каждого, как-то легче стало дышать». А выдающийся дипломат, поэт и публицист Федор Тютчев назовет эту бурную эпоху образно и точно – оттепель.

ШЕСТИДЕСЯТНИКИ

Поначалу отголоски ожесточенных и оживленных споров и дискуссий почти не доходили до далекой российской глубинки. В 1858 году поэт Николай Некрасов так описал ситуации в провинции того времени:

В столицах шум, гремят витии,
Кипит словесная война,
А там, во глубине России −
Там вековая тишина.
Лишь ветер не дает покою
Вершинам придорожных ив,
И выгибаются дугою,
Целуясь с матерью землею,
Колосья бесконечных нив…

Но постепенно ветер перемен долетает и до губернских и уездных городов России. Наступившая эпоха перемен разбудила общественную инициативу. Она призвала к активности всех даровитых и способных людей, имена которых оказались навсегда связаны с историей русского просвещения и с блестящей, но короткой эпохой 60-х годов.

Никогда еще не было такого всеобщего стремления к образованию. Каждый способный и энергичный человек становился тогда на новую дорогу, искал свое место в природе. В это время только в Петербургском университете число студентов с трехсот внезапно возрастает до полутора тысяч.

Одним из наиболее ярких представителей поколения шестидесятников становится сын псаломщика Вятского кафедрального собора Николай Николаевич Блинов. В 1860-м юноша успешно оканчивает Вятскую духовную семинарию с аттестатом 2-го разряда. Спустя год следует его назначение на должность священника в один из самых дальних и бедных приходов губернии – село Карсовайское Глазовского уезда, лежащее посреди таежных лесов в 250 верстах от Вятки и 35 верстах от уездного города Глазова.

ИЗ КАРСОВАЯ – В ГЛАЗОВ

Как вспоминал на склоне лет сам отец Николай, по приезде в село Карсовайское он вместе с молодой женой оказался в тяжелых условиях: ни квартиры, ни теплой одежды. Жить пришлось в крестьянской большой избе, в которой печь иногда «капризничала». А также – скудные доходы, частые разъезды на лошади по ухабистым лесным дорогам, вечно полупьяные инородцы-прихожане.

Но священник не унывал: «Молодым – все нипочем». Вскоре, юный батюшка обращает свое внимание на своеобразный крестьянский уклад и нравы своих прихожан – пермяков и вотяков (удмуртов) – и начинает публиковать свои этнографические очерки в неофициальном отделе газеты «Вятские губернские ведомости». В скором времени статистический комитет вятского губернского земства избирает его своим членом.

Священник писал: «К нам приходили газеты – тогда, впрочем, в малом числе. Книги доставили из города. Поездку в город старались устроить хоть раз в месяц – требовалась плата – рубль за подводу. Но и стоило того».

Приезжая в Глазов с женой, молодой батюшка встречался со своими знакомыми – учителями уездного училища Федором Сергиевым, Никанором Рукавишниковым и Анатолием Чернядьевым. Супруги Блиновы останавливались у вдовы-чиновницы, у которой квартировал учитель Сергиев.

Как писал отец Николай: «Тогда был 1861 год, освобождение крестьян, пробуждение общества, мечты об образовании населения. Наслушавшись, наговорившись, запасшись книжками (новыми журналами), мы с женой возвращались подбодренные…

Начало шестидесятых годов всколыхнуло даже уездную жизнь. Приедем с женой в город – не можем наслушаться разговоров о новостях, о том, что свершилось уже, и о предполагаемых реформах – надежд было много. Живые люди не ограничивались разговорами. Они желали сами принять участие в либеральном движении, проявить свои силы. Передовыми людьми были учителя уездного училища. Они, прежде всего, старались стоять на высоте положения. Часто собирались, обсуждали текущие вопросы, переходили и на личное саморазвитие».

ГЛАЗОВСКИЕ «ФИЛОСОФЫ»

По мнению священника, город был жалким. Но отметил, что и «это болото взволновалось». Он писал: «Я приехал сюда, возобновив знакомство с учителем Федором Лавровичем Сергиевым. Он не прочь был пофилософствовать. По вечерам мы подолгу рассуждали, ходя по зале. Иногда он увлекался такими темами, как бесконечность пространства или времени: «Ведь только вообразить!..»

Такого-то господина знакомые его постепенно поставили в известность о современных взглядах на мир, на жизнь, на отвлеченные научные темы. По образованию он был семинарист, и воззрения его на религию и прочее понятны. А тут ему пришлось знакомиться с тем, что он и представить не мог. Шаг за шагом дошли и до предела: «Тогда и бога нет», как в «Отцы и дети» Тургенева. Но здесь едва не случилась катастрофа. Переворот мыслей был настолько коренной, что поначалу трудно было удержать человека от ревности не по разуму – хотел послать донос архиерею…

Пережив перелом духовной жизни, он как-то омрачился и нескоро оправился; пришлось пересоздавать, перетряхивать багаж, накопленный за тридцать лет жизни. Со мной, впрочем, уже о философских вопросах не говорил. Я привел этот случай как характерный для того времени…»

СУДЬБА СВЯЩЕННИКА

За 6 лет жизни, проведенных в Карсовае, отец Николай Блинов успеет опубликовать в губернской газете целый ряд статей, посвященных быту и обычаям инородцев, вопросам статистики, а также составить для обучения детей своих прихожан первую удмуртскую азбуку «Лыдзон».

Впоследствии начальство, недовольное общественной деятельностью отца Николая, постоянно переводило его с места на место. В январе 1879 года он получает место сверхштатного священника при Воскресенском соборе города Сарапула Вятской губернии. В том городе на берегу Камы он проживет более четверти века и уйдет из жизни в конце 1917 года в возрасте 78 лет.

Продолжение читайте здесь: https://glazovlife.ru/?p=72382, https://glazovlife.ru/?p=72621.
Глеб КОЧИН